Новая религиозность

Вчера на Московском вокзале Петербурга видел необычное. Какой-то мужичок, сделав благочестивое лице, несколько раз перекрестился на бронзовый бюст Петра I.

Мертвые дороги

Ехал вчера в поезде, видел Мертвую Дорогу.

Железную дорогу Москва – Петербург с самого начала хотели построить совершенно прямой. И почти получилось. Но не совсем. В районе Окуловки обнаружился очень неудобный овраг, перекинуть мост через который оказалось совершенно невозможно. Пришлось сделать объезд – такую петельку на совершенно прямой трассе. Поезда там замедляли ход и объезжали. Недавно все-таки собрались с силами и преодолели злополучный овраг, построили мост. И спрямили дорогу.

И теперь эта «петелька» оказалась ненужной. Там уже частично разобрали рельсы. Объездной путь теперь не связан с главным – рельсы просто обрываются. Со столбов сиротливо свисают оборванные провода. Некоторые столбы просто валяются вдоль насыпи. Пройдет еще несколько лет, и наступит полное запустение, хотя, в общем-то, оно уже наступило.

Несколько лет назад видел подобное в Карелии. Автомобильная дорога, шоссе, ведущее от Петрозаводска на юго-запад. Шоссе новое, только что построили. Прямое. А раньше в этом же направлении шла старая дорога, узкая и петляющая. Но тоже асфальтированная, нормальная, в принципе, дорога. И в некоторых местах обе эти дороги, старая и новая, пересекаются. Новая идет по насыпи и пересекает старую резко, по живому, насыпь насыпана прямо поперек старого асфальта. По новой дороге ездят машины, а старая, заброшенная, заживо рассеченная и пустая, уходит вдаль пустой асфальтовой полосой, по которой еще недавно тоже перемещались самодвижущиеся экипажи, а теперь все, теперь уже никто не будет по ней ездить.

Мертвые дороги. Грустно и красиво.

Они разговаривают

Поезд едет, и за окном проносятся объекты и события. Вот некоторые из них.

Огромная груда битого кирпича пополам с мусором, очень большая. Даже не груда, а просто поверхность земли, усеянная битым кирпичом и мусором. Посреди этого пространства стоят два автомобиля – старенький «москвич» и замызганный, убогий «уазик». Видно, что машины, как говорится, «на ходу», что они приехали сюда своим ходом и способны самостоятельно отсюда уехать. Значит, эти машины вместе с управляющими ими людьми приехали сюда специально, с каким-то умыслом, на эту огромную кучу битого кирпича и беспорядочного, мелкого мусора. Двери машин открыты. В машинах сидят люди и разговаривают.

Разбитая грунтовая дорога, некое подобие железнодорожного переезда, сломанный шлагбаум. Около шлагбаума на каких-то то ли пнях, то ли камнях, то ли тумбах сидят женщина и мальчик. Может быть, это мать и сын, или бабушка и внук, или тетя и племянник, или вообще не родственники, а просто соседи, или совсем незнакомые люди, может быть, они только что впервые в жизни встретились, прямо здесь, у заброшенного железнодорожного переезда. Они разговаривают.

Маленькая, затерянная в лесах железнодорожная платформа. Просто не верится, что здесь останавливаются поезда или даже электрички. Нет, разумеется, они здесь не останавливаются, это и представить невозможно, чтобы вот тут, у такой малозаметной, почти несуществующей платформы остановился железнодорожный состав. Тем более что вокруг – сплошные леса, и нет никаких населенных пунктов, и даже не видно хотя бы тропинки, уходящей в лес. На платформе – несколько мужиков. Человек восемь. Обычные мужики. Один из них лежит на платформе, некоторые сидят на корточках, некоторые стоят. У одного в руке бутылка. Чего они ждут здесь? Может быть, электричку, чтобы доехать до Бологого или Окуловки или Малой Вишеры или Угловки или Мстинского моста? Но это они зря, потому что никто здесь не остановится, это совершенно ясно. А может быть, они ничего не ждут, а просто проводят время на природе, выпивают, может быть, им просто хорошо здесь, и они никуда не собираются ехать, просто вот так стоят, сидят, лежат, выпивают и разговаривают. Да, они разговаривают.