Погиб Зафар Хашимов

В так называемом реале я общался с Зафаром всего один раз, в небольшой компании (втроем). Но это было долгое и содержательное общение "обо всем" - сначала в каком-то кафе в центре, потом поехали к нему домой "продолжать" и там еще полночи сидели. Это было в самый разгар ЖЖ-движухи, в 2003-м. Он был умный, интересный и, не побоюсь этого слова, хороший человек. С тех пор мы в реале не пересекались, да и в сети тоже, практически (а может быть и вообще). Но те вечерне-ночные разговоры прекрасно помню, и хорошо, что они были.

Ужасная новость.

RIP

P. S. Пока писал пост, вспомнил, что он, churkan, потом выкинул меня из френдов, видимо, в порядке общей ЖЖ-санации, "ничего личного". А потом то ли опять добавил, то ли нет - не помню. Сейчас посмотрел - я у него во френдах. И он у меня тоже.

Ирина Роднянская о "Горизонтальном положении"

Вышла такая книга: История литературы. Поэтика. Кино. Сборник в честь Мариэтты Омаровны Чудаковой. М.: Новое издательство, 2012. Там есть критическая статья Ирины Роднянской о "Горизонтальном положении". Для меня, признаюсь, такой подробный разбор моего текста Ириной Бенционовной - большая честь. Вот эта статья.

Ирина Роднянская

Дни нашей жизни

Современный опыт минималистского романа

Ох.
(Внутренний голос)

Книга Дмитрия Данилова «Горизонтальное положение» (М, «Эксмо», 2010) едва ли не единственная за последние годы вызвала в так называемом экспертном сообществе бурную реакцию не своими «идеями» (как, к примеру, «Даниэль Штайн, переводчик» Людмилы Улицкой), а своей поэтикой. Она поставила читателя перед «проблемой авторского слова» (пользуясь формулой Мариэтты Чудаковой), чего в таком заострении не случалось чуть ли с переворотной эпохи 20-х годов прошлого века. Или случалось крайне редко.

Сам автор не без видимого (или напускного) смущения признается: «Моя книга абсолютно экспериментальная и трудно читаемая»¹. Такой (или того хуже) она и увидена весьма опытными критиками, частью их: отсутствие смысла, оставляющее простор для сколь угодно многочисленных интерпретаций (С. Беляков); ленивые заготовки «душевного тунеядца», «паралич творческой воли» (Е. Ермолин); «внехудожественная проза» (Андрей Архангельский); «не роман, а неизвестно что» (К. Анкудинов). Но именно такая книга каким-то чудом оказалась востребованной для безотрывного чтения, даже «долгожданной» и с экспериментальной обочины включенной в премиальный поток. Причем различным остроумным объяснениям, что именно в прозе Данилова «цепляет», предшествуют растерянные признания: «Не знаю даже, почему книга читается с интересом» (С. Шаргунов), «…сравнить это ни с чем не могу» (З. Прилепин). На Данилова надо «подсесть», войти в резонанс с авторской мелодией – так пишут и о других его вещах, о других находках, итогом которых стало «Горизонтальное положение».

Я – из числа «подсевших», и мне хотелось бы на примере этой книги показать, чем «эксперимент с человеческим лицом» (так выразился о прозе Данилова один из ее ценителей) отличается от эксперимента без оного; как минимализм из авангардной жестикуляции может превратиться в средство полноценного художественного мессиджа, - и еще: как любая подлинная новость в искусстве ничего не «закрывает» своим появлением, ничего не начинает с нуля, а вращена в литературную эволюцию и черпает из нее зерна собственной небывалости.

( Read more... )

Ирина Роднянская о "Горизонтальном положении" (окончание)

Окончание. Начало здесь

Смысл. Итак, с «человеческим измерением» «Горизонтального положения» все обстоит довольно-таки благополучно: минималистская поэтика ГП умеет не выпускать это «измерение» из виду. Но в чем оно – персонально – заключается?

Попытки определить лицо и диспозицию автора-героя критикой, разумеется, делались. Анекдотический «душевный тунеядец» Ермолина выскочил прямиком из господствующей журнально-критической манеры 1920-х годов (одна из статеек о любимце Данилова, Л. Добычине, называлась «Пустословие»), и это неплохой комплимент писателю, ибо невольно схватывает что-то важное и продуктивное в его генеалогии. Но вот - ряд взаимоисключающих попыток «очертить образ», принадлежащих симпатизантам. Любопытный казус представлен слезоточивой издательской аннотацией (должно быть, кто-то решил: так надо рынку) – она не только не улавливает тональность ГП, но еще и обрушивает на читателя сведения о герое, в книге отсутствующие и с ее тоном несовместимые: «Кто из нас ни разу не задумывался, что он лишний в мире? Проще всего впасть в уныние: для человека с временной регистрацией нет постоянной работы в Москве, но нужно кормить далеких родственников, болит тело и душа, а твои мысли о жизни никому не интересны <…>. Взять и принять горизонтальное положение – так ведь проще <...> существовать в мире модных и успешных ловцов удачи. Но слабый телом силен духом. Он сможет встать в полный рост и вновь ощутить дыхание жизни».

( Read more... )